ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.2

затерялись где-то в глубине языческих времен, насыщали атмосферу празд­ ничных дней теми «смутными чувствами», о которых говорит Толстой. И любовь к «заветным преданиям старины» с многочисленными святоч­ ными поверьями и завораживающими быличками - самыми таинственны­ ми и фантастическими плодами фантазии десятков поколений; и особое, трепетное отношение к «темным народным обычаям» - ряжению, га­ данию, играм; и ожидание «чего-то таинственного, необыкновенного» - может быть, простой перемены в жизни, а может, настоящего рождествен­ ского чуда - прочно закрепились в сознании русских людей независимо от чинов и классов. Возможно даже, дворянское общество испытывало эти чувства с большей силой, ведь, в отличие от крестьян и мещанства, в чей быт святочные традиции вливались естественно и органично, оно почти лишено было каналов реализации специфических праздничных переживаний. Именно поэтому в городах возникла традиция бал-маскарадов, имен­ но поэтому дворянские девушки тайком гадали, прибегая к помощи сво­ их горничных, именно поэтому в печатных изданиях начали появляться авторские святочные рассказы. Святочный (рождественский) [2] рассказ представляет собой жан­ ровую разновидность рассказа, характеризующуюся отнесенностью к зимним праздникам рубежа лет (Святкам, Новому году и Рождеству). Эта отнесенность проявляется как внешне - в авторском замысле, кото­ рый часто выражается в функциональной приуроченности произведения к праздничным дням или (и) подзаголовке, так и внутренне - в сюжете, теме и идее, прямо или косвенно связанных с традициями праздников и касающимися их поверьями. Часто (но не обязательно) эти рассказы включают элемент мистики или фантастики. Появление первых таких произведений относят к последней трети XVIII века, когда читатель познакомился с народной «Повестью о Фроле Скобееве» (зафиксирована письменно еще в Петровскую эпоху), ее пере­ делкой - «Новгородских девушек святочный вечер, сыгранный в Москве свадебным», принадлежащей перу И. Новикова, и святочными история­ ми из журнала М. Д. Чулкова «И то и сио». Первые опыты святочного рассказа полностью опирались на народные былички и представляли собою, скорее всего, их литературные обработки. Мотивы этих произве­ дений не выходили за рамки фольклорных: мотив сбывшегося святоч­ ного сна или гадания, гибели гадальщицы, мотив встречи с нечистой силой, не заканчивающейся, как правило, ничем хорошим, мотив обрете­ ния суженого (так называемый матримониальный мотив), мотив ожив­ шего мертвеца и т. п., а также мотивы розыгрыша на Святки и другие юмористические мотивы, уходящие корнями к псевдобыличкам. 79