ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.2

В основном тексте романа больше всех других гостей салона А. П. Шерер проявляет интерес к «проекту вечного мира» Пьер Безу­ хое: «Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о поли­ тическом равновесии, и аббат, видимо, заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею» [34]. В «Войне и мире» оба молодых и либерально настроенных героя - князь Болконский и Безухов - с увлечением читают «Обществен­ ный договор» Руссо. В одном из черновых вариантов романа князь Анд­ рей, беседуя с Пьером о творчестве Руссо, уверяет его: «...Rousseau я люблю, но только не Nouvelle Heloise, a Contract social. Эту поэзию я понимаю. C’est grand. (Это великое)» [35]. Но рассуждения о «вечном мире» и сам проект, по мнению Толсто­ го, вряд ли могут изменить порядок вещей: Россия жила уже предчувст­ вием войны с Бонапартом. Эпопея «Война и мир» (основной текст) начинается французской фразой о Бонапарте-антихристе: он открывает действие, являясь одной из самых важных и динамичных фигур сюжета, служит антитезой друго­ му «важному» историческому персонажу - Александру I. Высокую мис­ сию России герои романа (основной текст) видят в спасении Европы от этого узурпатора власти, таково мнение придворной знати из светского салона А. П. Шерер, которая убеждена, что именно в этом и высокое призвание Александра I: «Нашему доброму и чудному государю предсто­ ит величайшая роль в мире, и он исполнит свое призвание задавить гид­ ру революции, которая еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея» [36]. Но для других героев «Войны и мира», молодых либералов Андрея и Пье­ ра, Бонапарт - герой и кумир, «гений военного искусства», «самый ве­ ликий человек древней и новой истории». Сложилось априорное мнение, что «Вестник Европы» Карамзина - журнал «откровенно бонапартистский», поэтому «Л. Н. Толстой, глубо­ ко проникший в неуловимые оттенки духа времени... не случайно сде­ лал в первых главах "Войны и мира" и князя Андрея Болконского и Пьера Безухова бонапартистами» [37]. Эта взаимосвязь выведена из ложного предположения, что антитеза Наполеон и Александр I, соста­ вившая организующее начало политической позиции «Вестника Европы», состояла в противопоставлении сильного правителя слабому правите­ лю. Но содержание первых годов выпуска журнала свидетельствует о дру­ гом: для издателя «Вестника Европы» это было противопоставление «темного» политического гения - Бонапарта (хотя «гений и злодейство - две вещи несовместные» и для Карамзина) и «светлого» политического гения - Александра 1. Нельзя согласиться и с утверждением, что «Вестник 68