ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.2

вящен»; «французская революция, грозившая ниспровергнуть все пра­ вительства, утвердила их»; «почти на всех тронах Европы видим юных государей, деятельных и ревностных к общему благу». Автор, выражая общественное мнение того времени, приходит к выводу: «Революция была злословием свободы: правительства, не хвалясь именем, дозволяют гражданам пользоваться всеми ее выгодами, согласными с основанием и порядком общества» [10]. Статья, подобного политического содержания, «О мире» была напе­ чатана в № 8 «Вестника Европы» за 1802 г.: «Политическое спокойствие Европы, при нынешней отменной деятельности умов, обещает нам много приятного для жизни и много полезного для гражданского состояния людей. <...> Революция кончилась не только для Франции, но и в умах, которые теперь от одних мудрых законных властей ожидают лучшей доли для человечества в гражданском порядке» [11]. Политическое равновесие внешних сил, по мнению Карамзина, со­ здает благоприятные условия для равновесия внутреннего в государстве, в его общественном сознании, недолгое примирение умов, объединен­ ных единой целью: послужить обшему благу. Многие варианты начала «Войны и мира» посвящены анализу внешнеполитической обстановки в Европе, сложившейся накануне опи­ сываемых в романе событий. Особое внимание Толстой, как и Карамзин, уделяет исследованию исторических последствий французской рево­ люции. отразившихся на новом царствовании: «После короткого царство­ вания Павла и тяжелого чувства революции воцарился рыцарский, красивый и всеми любимый молодой внук Екатерины, и ужаснувшая всех революция уже улеглась в свое русло. Все страшное неограничен­ ного образа правления в России похоронено было с Павлом, все ужасное революции похоронено было с Директорией. Оставались славные воспо­ минания величия Екатерининского царствования и великие идеи револю­ ции, проникшие во все благородные души» [12]. Толстой объясняет изменение самосознания русского общества в начале XIX века внешними причинами, казалось бы, в полном согласии с мнением современника этих перемен - Карамзина, но его взгляд шире, историчес­ кая дистанция, разделяющая автора «Войны и мира» и описываемые собы­ тия, достаточно велика, она дает ему большую свободу и независимость в суждениях о сложной и переменчивой эпохе, которыми мог обладать непо­ средственный участник исторического процесса. Но в передаче мироощуще­ ния людей александровского времени, когда все ужасы прошлых потрясений забыты, и все взоры и мысли мечтательно устремлены в будущее, Толс­ той поразительно исторически точен, не без влияния Карамзина. 63