ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.2

ко «образовывать род человеческий» по законам нравственности. «Новая школа,- писал Толстой,- должна знать, что нужно человеку», ее задачей должно стать образование добродетельных людей. Понятие же добро­ детели вечно и независимо от исторической эпохи, нации или государст­ венного устройства: «добродетельный китаец, добродетельный грек, римлянин и француз нашего времени или одинаково добродетельны, или все одинаково далеки от добродетели» [3]. Чтобы научить этому, Лютер, например, рекомендовал читать в подлиннике священное писание, а не комментарии святых отцов. То есть Толстой считал лучшим помощ­ ником в деле образования добродетельных людей мировую культуру, ми­ ровой опыт человечества, а не назидание и насилие. В школе же требуют механического заучивания, поэтому она и порождает отвращение к обра­ зованию, приучает к лицемерию и обману с малых лет. Немцы даже придумали термин для обозначения воздействия школы на человека - «verdummen» («одурять»), которое приводит в конечном счете к искаже­ нию умственных способностей. «Всякое учение должно быть только ответом на вопрос, порождае­ мый жизнью»,- считал Толстой [4]. Для того чтобы это стало возмож­ ным, учитель должен идти не «от программы» (хотя ясно, что программа всегда должна быть), а «от ученика», его живого интереса. Именно это делал учитель Толстой в своей школе. Вот характерное размышление Толстого, которое кажется особен­ но актуальным: «Что же нам, русским, делать в настоящую минуту? Сговориться ли всем и взять за основание английский, французский, немецкий или североамериканский взгляд на образование и какой-нибудь из методов? Или, углубившись в философию и психологию, открыть, что вообще нужно для развития души человека и для приготовления из молодых поколений наилучших людей по нашим понятиям? Или вос­ пользоваться опытом истории - не в смысле подражания тем формам, которые выработала история, а в смысле уразумения тех законов, кото­ рые страданиями выработало человечество. Перестанем же смотреть на противодействие народа нашему образованию, как на враждебный элемент педагогики, а напротив, будем видеть в нем выражение воли народа, которой одной должна руководствоваться наша деятельность. Сознаем, наконец, тот закон, который так ясно говорит нам и из истории педагогики, и из истории всего образования, что для того, чтобы образо­ вывающему знать, что хорошо и что дурно, образовывающийся должен иметь полную власть выразить свое неудовольствие или, по крайней мере, уклониться от того образования, которое по инстинкту не удовле­ творяет его, что критериум педагогики есть только один - свобода» [5]. 193