ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.2
ние регалии, которые всегда можно сложить к ногам победителя. Так, Калугин - образцовый русский офицер, адъютант генерала - даже про себя, в мыслях своих часто выражается по-французски (66), а между его офицерским «бастьон» и массовым солдатским «баксиончик» нет значительных различий: и те, и другие поражены чужим духом. Победа французов в Крымской кампании была подготовлена задолго до нее идео логической победой французской души над русской. И грозным орудием этой победы стал французский язык, полностью подчинивший своему влиянию светское общество России. Таким образом, военное поражение русских явилось результатом их пренебрежения русским словом, в ко тором воплощается и живет конечный смысл и деятельный потенциал народного духа в его высшей, творческой, концентрации. Подлинный патриотизм начинается с уважения к родному языку, который является духовным знаменем национального единения, оду хотворенным ликом народа, кодексом чести национального характера. «Второсортность» родного языка в высших слоях русского общества как бытового, «посредственного» наречия - не просто показатель пре небрежения русских к самим себе, к своей культуре, отечеству, но психо логический исток всех их исторических неудач и поражений, потому что лишь в сбережении самобытной полноты родного Слова возникают до стояния души человека, начинается одухотворенная жизнь народа, рож дается историческое достоинство этноса. Без сохранения и сознательного возделывания этого священного древа духовной жизни народа не бу дет и внешнего его достояния, не возникнут его практические достиже ния в общемировом развитии человечества, не появятся знаки признания в глазах других народов. Облик русского духа, обозначенный портретной зарисовкой JI. Толс того, не слишком привлекателен и благостен для русского самосозна ния, так как свидетельствует о внутренних деформациях русской души, о сумбурности и неустроенности ее потенциала. Практическим резуль татом этого духовного сумбура русской жизни стали революционно перестроечные катаклизмы в XX веке, где духовное «отщепенство» русского этноса стало обнаженной язвой реальной действительности, когда русский народ полностью искоренил свою духовную самобыт ность, завершая свою историческую драму финальным самоубийством. Действительно ли «русский дух» уже мертв или же в нем еще теплится искра жизни и он способен еще воспрянуть из пепла тленного существо вания? Ответ на этот вопрос может дать только «правда» его интимной сути, та Правда, которую стремился поведать русским людям автор «Се вастопольских рассказов». «Вот я и сказал, что хотел сказать; но тяжелое 15
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy ODQ5NTQ=