ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.1

чтобы стать не просто нравственно-сознательною, но и нравственно­ последовательною в поступках личностью? ...Но так же думал и Сократ, а он был, по слову Пифии, «мудрейшим из людей»... Здесь «credo quia absurdum» рационализма как морального пафоса» [2]. С другой стороны, некоторые исследователи толстовского твор­ чества высказывали вполне обоснованное сомнение в рационализме Толстого, в особенности относительно учения о непротивлении. «При­ нято считать Л. Толстого рационалистом, - пишет Н. А. Бердяев. - Это неверно не только относительно Толстого как художника, но и как мыс­ лителя. Очень легко раскрыть в толстовской религиозной философии наивное поклонение разумному. Он смешивает разум-мудрость, разум божественный с разумом просветителей, с разумом Вольтера, с рассуд­ ком. Но именно Толстой потребовал безумия в жизни (выделено мною,- Е. М.), именно он предложил рискнуть всем» [3]. Интересно замечание Н. А. Бердяева о том, что в сравнении с Толстым рационалистом был, скорее, В. С. Соловьев, который при всем своем мистицизме строил очень разумные, рассудительные, безопасные планы теократического устройства человеческой жизни с государями, с войной, с собственнос­ тью —со всем, что мир признает благом. В том же духе оценивает «рационализм» Толстого и В. В. Зеньков- ский, полагая, что этическая позиция Толстого раскрывается как иска­ ние «мистической этики». «Сам Толстой всюду оперирует с понятием «разумного сознания»,- замечает В. В. Зеньковский,- хотя это и при­ дает извне его этике черты рационализма и даже интеллектуализма, но на самом деле он строит систему именно мистической этики. Основная моральная заповедь, лежащая в основе конкретной этики у Толстого,- о «непротивлении злу» - носит совершенно мистичео кий, иррациональный характер» [4]. В. В. Зеньковский делает весьма обоснованное предположение, что внешняя «разумность» этой запове­ ди, столь явно противоречащей современной жизни, означает, по всей вероятности, «другое понятие, другое измерение разумности, чем то, какое мы имеем в нашей жизни» [5]. Столь противоречивые суждения о рационализме толстовского учения только отчасти объясняются различным пониманием природы рациональности, усматриваемой в разуме, знании, рассудочности, здра­ вом смысле и т. д. Более существенным является понимание источника и смысла рациональной стороны учения Толстого. Весь парадокс в том, что учение Толстого о непротивлении злому действительно происте­ кает из внерациональных источников и предполагает сверхрациональ- ное обоснование и оправдание, как это справедливо отметили и Бердяев 9