ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.1

различных сил, эти события не похожи ни на одну из них в отдельности и не могут рассматриваться как результат чьих бы то ни было сознатель­ ных волевых усилий, независимо от того, идет ли речь об отдельных индивидах или об их организованно действующих группах типа пар­ тий, союзов и т. п. Поэтому субъективные замыслы и объективные ре­ зультаты в случае революций, как и вообще исторических событий, расходятся между собой, при этом они могут расходиться до такой степе­ ни, что результат события опрокидывает ожидания всех его участников; известно, например, что революции очень часто оказываются разоча­ рованием именно для революционеров, которые становятся едва ли не первыми ее жертвами. Во всяком случае несомненным является сле­ дующее: нет прямой причинной связи между индивидуально-ответст­ венными действиями людей и являющимися отчасти их результатом историческими событиями. Таким образом, революция как интегральное и объективное истори­ ческое событие не может стать принципом поведения и оправданием насильственных действий, ибо ее идентичность в качестве революции устанавливается только постфактум, ее результаты в той конкрет­ ности, которая требуется для нравственного вменения, никогда нельзя предвидеть. Этика и философия истории имеют дело с различными, в из­ вестном смысле противоположными, реалиями. Этика проспективна, она говорит о том, что надо делать; философия истории ретроспектив­ на, она говорит о том, что случилось. Этика имеет дело с индивидуальной субъектностью действия, личностью, с мотивами и переживаниями лю­ дей. Философия истории имеет дело с объективными процессами, боль­ шими массами, постигает свой предмет, отвлекаясь от индивидуальных страстей, желаний, целей. Этика ограничивает себя пространством ответст­ венных, вменяемых действий; философия истории начинается за эти­ ми пределами. Этика имеет дело со свободной волей и механизмом раскаяния, она исходит из того, что в определенном (субъективно-нрав­ ственном) аспекте можно отменить прошлое и как бы заставить время течь наоборот; философия истории знает только необходимость и имеет дело с прошлым в той форме, в какой его никто не может изменить. Словом, этика и философия истории ходят разными путями; моральное зло не перестает быть моральным злом даже тогда, когда оно оказывает­ ся конструктивной, созидательной силой исторического прогресса [9]. Трагика человеческого бытия состоит в том, что в нем моральное зло и исторический подвиг не исключают друг друга и человек, ничтожный по моральным критериям, может быть великим по критериям большой ис­ тории. Как говорит Гегель, «великий человек хочет быть виновным» [10]. 47