ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.1

и универсальную форму справедливости. Справедливость, понимаемая как равное возмездие, свойственна всем древним племенам, с ней мы встречаемся в ветхозаветной этике Моисея, у ранних греческих филосо­ фов (например, в знаменитом фрагменте Анаксимандра, у пифагорей­ цев). Ее следы и проявления можно наблюдать до настоящего времени в общественных нравах. Существенно важно подчеркнуть, что справед­ ливым в данном случае считается не насилие, а его ограничение - тот факт, что насилие не должно выходить за поставленную ему обществом границу. Тому, кто совершает насилие, талион дает знать, что он с неиз­ бежностью получит адекватный ответ: выпущенная стрела по неотвра­ тимому закону родовой жизни обернется бумерангом и вернется к нему в его собственном лице или лице его ближайших сородичей. Только при неисторическом, абстрактно-морализирующем взгляде на талион можно утверждать, что он является апологией насилия и приз­ ван поддерживать в человеческой душе пламя гнева. На самом деле, если учесть, что талион был первой формой собственно нравственного отноше­ ния к насилию и рассматривать его в ряду с другими предшествующи­ ми и последующими человеческими опытами в этом вопросе, то станет очевидно, что он представляет собой шаг в сторону от насилия. Если вооб­ ще можно говорить о моральной позиции в ситуации силового противос­ тояния, то она состоит в том, чтобы взаимно признать право силы. Сохраняя за противником такое же право решить вопрос силой, каким человек пользу­ ется сам, он переходит очень важный рубеж на пути, который ведет от наси­ лия к морально санкционированным формам решения конфликтов. Талион не делает «чужого» «своим». Но он так ясно обозначает ближнюю и дальнюю границу между «чужими» и «своими», столь кате­ горично обязывает их к взаимности во вражде, что уже перестает быть моментом самой враждебности, а становится формой выхода из нее. Талион задает общую основу, соединяющую «своих» и «чужих» через взаимное уважение друг друга как людей, способных защитить себя си­ лой. Другой важный момент состоял в том, что здесь речь шла не только о природной силе, но еще в большей мере о силе социального сплочения, взаимной поддержки: ведь месть осуществлял не индивид, а род. Уваже­ ние права на утверждение себя силой, закрепленное в культуре в значи­ тельной степени благодаря социально-исторической практике равного возмездия, обнаружилось впоследствии в разнообразных формах. Среди них особо следует отметить такой парадоксальный феномен, как война по правилам, когда, например, считается необходимым заранее предуп­ редить о нападении, вооруженному запрещается драться с безоруж­ ным, пленным гарантируется человеческое обхождение и т. д. 41