ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.1

новлятъ, но не доказывать. Не случайно их персонификация в опыте культуры приобретала, как правило, нечеловеческие обличья и осущест­ влялась всегда за пределами философии. Самое сильное и до настоящего времени никем не опровергнутое возражение против насилия заключено в евангельском рассказе о жен­ щине, уличенной в прелюбодеянии и подлежащей по канонам Торы из­ биению камнями. Как известно, в том рассказе Иисус, призванный фарисеями осуществить правосудие, предложил бросить первым камень тому, кто сам безгрешен. Таких не нашлось. Иисус сам также отказался быть судьей. Смысл этого рассказа состоит в том, что никто не обладает привилегией выступать полномочным представителем добра и указывать, в кого бросать камни. И если кто-то присваивает себе такое право и объ­ являет других воплощением зла, то ничто не мешает другим сделать то же самое по отношению к нему. Ведь речь идет о ситуации, когда люди не могут прийти к соглашению по вопросу о том, что считать добром, а что считать злом. В свое время авторитетный ученый дарвиновской школы Эрнст Геккель, основываясь на естественной борьбе за существо­ вание, пытался обосновать справедливость и благотворность смертной казни для некоторых отъявленных, как он выражался, преступников и не­ годяев. Возражая ему, JI. Н. Толстой спрашивал: «Если убивать дурных полезно, то кто решит: кто вредный. Я, например, считаю, что хуже и вреднее г-на Геккеля я не знаю никого, неужели мне и людям одних со мной убеждений приговорить г-на Геккеля к повешению?» [3]. Если враждующие стороны имеют одинаковое право выступать от име­ ни добра (а они имеют такое право, так как сама вражда возникает из-за отсутствия общего, обязывающего обе стороны понятия добра), то это как раз означает, что они, став на путь вражды, насилия, выходят за рамки морали и каждая из них пытается в одностороннем порядке приватизировать право, которое является их общим достоянием. Насилие не может получить моральной санкции, так как получить моральную санкцию на то или иное действие означает получить согласие того, на кого данное действие направлено. Но если бы было возможно такое согласие, то не было бы нужды в насилии. Ведь насилие и есть действие, которое совершается без согласия: по точному определению Л. Н. Толстого, «насиловать - значит делать то, чего не хочет тот, над которым совершается насилие» [4]. О морали в ситуации насилия допус­ тимо говорить только в аспекте преодоления этой ситуации, посколь­ ку сама мораль начинается там, где кончается насилие. Такая постановка вопроса, которая категорически отказывает на­ силию в моральной санкции, может показаться логически вымученной 38