ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.1
живущее страдает и умирает, а умирающее не оживает?», то для Толстого он стоял иначе: «В чем смысл жизни, не уничтожаемый предстоящей смертью?». К одним и тем же вопросам бытия он будет вновь и вновь возвращаться в своих письмах, дневниках, в общении с друзьями, род ными и малознакомыми людьми: зачем человеку дана жизнь? зачем смерть? как жить, чтобы избежать смерти? В трактате «В чем моя вера?» Толстой писал: «Смерть, смерть, смерть каждую секунду ждет вас, Жизнь всегда совершается в виду смер ти. Если вы трудитесь лично для себя в будущем, то вы сами знаете, что в будущем для вас одно - смерть. И эта смерть разрушает все то, для чего вы трудились. Стало быть, жизнь для себя не имеет никакого смысла. Если есть жизнь разумная, то она должна быть какая-нибудь другая, т. е. такая, цель которой не в жизни для себя в будущем. Чтобы жить разум но, надо жить так, чтобы смерть не могла разрушить жизни» [18]. И. А. Бунин скажет, что Толстой не был «господином смерти». Переживший «арзамасский ужас», смерть родных и дорогих ему людей, часто откровенно высказывавший свой страх перед смертью, в отдельные моменты жизни он провозглашал смерть освобождением от бессмысленного бытия. На протяжении всей жизни он пытался разре шить коренное противоречие между мимолетностью собственного пре бывания в мире и бесконечностью бытия, в минуты слабости приходил к абсолютному отрицанию всей жизни ввиду неминуемой смерти. Как и герой «Анны Каренины» Константин Левин, в 70-е годы Толс той будет «прятать шнурок, чтобы не повеситься, и ружье, чтобы не застрелиться». Долгие годы он будет искать защиту от неумолимого конца. «Со дня рождения положение человека таково, что его ждет неиз бежная погибель, т. е. бессмысленная смерть, если он не найдет этого, чего-то одного, которое нужно для истинной жизни» [19],- читаем мы в трактате «В чем моя вера?». Толстой увидит выход в двойственности природы человека, где первично не телесное, а духовное. Тело - лишь «стены, ограничиваю щие дух и мешающие ему быть свободным» («Путь жизни»). Он придет к выводу, что смерть духа - не фатальное явление, смерть или бессмер тие духа зависят от воли человека, от его движения к истине, к нравст венному совершенству, к идеалу. Этот идеал, считал Толстой, наиболее ярко выражен в учении Христа о всеобщности любви. Человек, который в детстве «понял счастье любви», научившийся «духовному наслаждению любви», всем сердцем примет и идею любви христианской. Любовь является для человека и высшим благом, и источ ником радости, и высшим моральным законом, противостоящим закону
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy ODQ5NTQ=