ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.1

живущее страдает и умирает, а умирающее не оживает?», то для Толстого он стоял иначе: «В чем смысл жизни, не уничтожаемый предстоящей смертью?». К одним и тем же вопросам бытия он будет вновь и вновь возвращаться в своих письмах, дневниках, в общении с друзьями, род­ ными и малознакомыми людьми: зачем человеку дана жизнь? зачем смерть? как жить, чтобы избежать смерти? В трактате «В чем моя вера?» Толстой писал: «Смерть, смерть, смерть каждую секунду ждет вас, Жизнь всегда совершается в виду смер­ ти. Если вы трудитесь лично для себя в будущем, то вы сами знаете, что в будущем для вас одно - смерть. И эта смерть разрушает все то, для чего вы трудились. Стало быть, жизнь для себя не имеет никакого смысла. Если есть жизнь разумная, то она должна быть какая-нибудь другая, т. е. такая, цель которой не в жизни для себя в будущем. Чтобы жить разум­ но, надо жить так, чтобы смерть не могла разрушить жизни» [18]. И. А. Бунин скажет, что Толстой не был «господином смерти». Переживший «арзамасский ужас», смерть родных и дорогих ему людей, часто откровенно высказывавший свой страх перед смертью, в отдельные моменты жизни он провозглашал смерть освобождением от бессмысленного бытия. На протяжении всей жизни он пытался разре­ шить коренное противоречие между мимолетностью собственного пре­ бывания в мире и бесконечностью бытия, в минуты слабости приходил к абсолютному отрицанию всей жизни ввиду неминуемой смерти. Как и герой «Анны Каренины» Константин Левин, в 70-е годы Толс­ той будет «прятать шнурок, чтобы не повеситься, и ружье, чтобы не застрелиться». Долгие годы он будет искать защиту от неумолимого конца. «Со дня рождения положение человека таково, что его ждет неиз­ бежная погибель, т. е. бессмысленная смерть, если он не найдет этого, чего-то одного, которое нужно для истинной жизни» [19],- читаем мы в трактате «В чем моя вера?». Толстой увидит выход в двойственности природы человека, где первично не телесное, а духовное. Тело - лишь «стены, ограничиваю­ щие дух и мешающие ему быть свободным» («Путь жизни»). Он придет к выводу, что смерть духа - не фатальное явление, смерть или бессмер­ тие духа зависят от воли человека, от его движения к истине, к нравст­ венному совершенству, к идеалу. Этот идеал, считал Толстой, наиболее ярко выражен в учении Христа о всеобщности любви. Человек, который в детстве «понял счастье любви», научившийся «духовному наслаждению любви», всем сердцем примет и идею любви христианской. Любовь является для человека и высшим благом, и источ­ ником радости, и высшим моральным законом, противостоящим закону