ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1993

тезис из вписываются размышления Розанова об отлучении Толстого от церкви и по поводу его похорон. Отлучение было, по мнения Розанова, а-зкклезиастично,. потому что там, у Толстого, - "то с­ ка, мучения,, годы размышлений, Иово страдание.. Горечь и боль Розанов не скрывает: похороны вышли "выставкою Добчинских", коллективной пошлостью и безжалостностью, все "говорившие" не имели ни на йоту родного с Толстым, были ему совершенно чужды, даже враждебны. "Всю жизнь он полагал именно борьбу с такими. на просвещение таких, на то, чтобы разбудить таких, воскресить, преобразить" (Там же. Т .2. С .225). 3 . Не менее безжалостны слова самого Розанова: "Чего хо­ тел, тем и захлебнулся. Когда наша простая Русь полюбила его простою и светлою любовью за "Войну и мир", - он сказал: "Мало. Хочу быть Буддой к Шопенгауэром". Но вместо "Будды и Шопенгауэ­ ра" получилось только 42 к ар то ч ки ..." (Тем же. С .320). Призывая ПОДУМАТЬ о Толстом, тот же Розанов отмечал, что он превосходит всех литераторов в "благородстве цельного движения жизни"; не в том, "что он сделал", но в "что он хотел", в том, что сумел из мглы поднять голову: "К идеалуI", в том, что "никто не напря­ жен у нас был так а сторону благородных, великих идеалов" (Там же. С .358). 4. В этом, на мой взгляд, и заложена истинная разгадка (если она е с т ь !) как любви, так и нелюбви к Толстому - в НАПРЯ­ ЖЕННОСТИ в сторону благородных идеалов. У Толстого и подобных ему трудолюбцев это напряжение - не результат логики, идейности, "густоты размышлений", оно у него не "по долгу", не "из стоициз­ ма", но по гораздо высшему жизненнейшему 8 акону, оно вытекало иэ того, что его самого жгла и терзала та правда, которую он ис­ кал и не находил. Но сама напряженность, будучи не вполне здоро­ вым явлением (и ставшая позже смертельным ядом для отечественной истории и культуры), порождала, жестокость расправ со всем, ч,то не укладывалось в прокрустово ложе его идей, однобокий в слепой максимализм, как сам Толстой метался между самосбольценностью и постоянной незавершенностью (неэавершаемостью) мысли и чувства-, так и Розанов, настойчиво убеждавший себя в "нелюбви" к Толсто­ му, испытывал к нему гораздо более сложное чувство: "Это сумя­ тица и буря. Это - злость и нервы. Может быть, кое-что и замеча­ тельное.Но не спокойное, не'ясное, не гармоничное" (Тем *е.С .25*) Таковы штрихи к духовному портрету и Л.Толстого, и В.Розааоря, и всего человечества. 161