ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1975. Ч.2.

красная крыша барского дома и зеленый сад... Вот длинный обоз огромных возов... Но вот и деревня, в которой мы будем обедать и отдыхать... Вот лежанка,... вот окно,... вот и боль ­ шой красный стол... Вот .крестьянские мальчики и девочки в одних рубашонках» (О); «Вот кухня, вот «флигель», вон Столярова жена несет халаты, вон контора, вон барынин дом» (П); «Но вот уже последняя траншея, вот и голос солд а ­ тика П. полка» (С авг). Толстой прослеживает и процесс выделения объектов размышления своих героев, приближения их из-за порога сознания. Прибегая к двойному обозначению объектов мысли при помощи местоименных членов и приложений при них, герой концентрирует на них исключительное внимание: «Вот он, представитель народа», — подумал Меженецкий» (БЧ ) ; «Вот она, странная судьба поэзии», — рассуждал я, успо­ коившись немного». (Л ); «Вот она, нищета-то и невежест­ во !»— думал молодой барин, грустно наклонив голову и ш а ­ гая большими шагами вниз по деревне» (УП); «То было все так, шутки, еще не начиналось, а вот она, настоящая жизнь!» (СС); Внутренняя речь фрагментарна, без деталей и связующих звеньев, фиксирует лишь поворот мысли, занимающее героя противоречие. Номинативные предложения закрепляют итог наблюдений, размышлений героя, вдруг найденный вывод, определение: «Так вот он, четвертый бастион, вот оно, это страшное, действительно ужасное место!» — думаете вы себе, испытывая маленькое чувство гордости и большое чувство подавленного страха» (С дек); «А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и, расстегнувшись, побранить слегка п р а ­ вительство, член московского Английского клуба и всеми лю ­ бимый член московского общества» (ВМ). Указательные предложения служа т средством выделения кульминации, переломного момента переживания. Так, с пер­ выми разрывами бомб артиллерии Мюрата, внезапно прер ­ вавшего перемирие при Шенграбене, оживают мечты князя Андрея о славе: «Началось! Вот оно!» — думал князь Андрей, чувствуя, ка к кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» — думал он. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» — говорило лицо каждого солдата и офицера» (ВМ)? Душевный перелом в сознании князя Андрея происходит накануне Бородинского сражения. Мелкими и призрачными кажутся ему прежние представления о жизни: «Да, да, вот 5—1211 65