ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1975. Ч.2.

Ильича был важен только один вопрос: опасно ли его поло­ жение или нет? Но доктор игнорировал этот неуместный вопрос. С точки зрения доктора вопрос этот был праздный и не подлежал обсуждению; существовало только взвешива­ ние вероятностей — блуждающей почки, хронического катара и болезни слепой кишки. Не было вопроса о жизни Ивана Ильича, а был спор между блуждающей почкой и слепой кишкой... И спор этот на глазах Ивана Ильича доктор р а з ­ решил в пользу слепой кишки.... Из резюме доктора Иван Ильич в ы в е л з а к л ю ч е н и е , ч т о плохо, а что ему, док­ тору, да, пожалуй, и всем все равно, а ему плохо» (26, 84). Особенно функционально значимы сдвиги в значении и оценочное™ таких слов, которые сами содержат оценку, преимущественно социально-этического характера ( прият­ ный, приличный, неприличный, неприятный, легкий, хороший, неприятность, неприличие и под.). Так, слово приличный по­ дается в двух планах: в своем узко ареальном значении (речеупотребление круга Ивана Ильича) и в своем, т ак ска­ зать, «оголенном» виде. В первом плане приличный сбли­ жается с приятным (26, 73), «легким» (26, 74), «одобряе­ мым высокостоящими людьми» (26, 70)..., во втором — с «дурным» (26, 70), «бесчеловечным» (36, 98), «лживым» (26, 104); в романе «Воскресение» приличие приобретает экспрессию чего-то показного, неестественного, бессердечно­ го (32, 260). Столкновение двух планов слова приличие по­ зволило Толстому раскрыть существенные черты сложного и эволюционирующего характера Ивана Ильича, выступить с разоблачающей критикой буржуазно-дворянского общества. Выявление скрытых и художественно важных оттенков происходит благодаря контекстному сближению далеких по своему системно-языковому значению и оценочное™ слов, н а ­ пример, служебный и человеческий. При столкновении и про­ тивопоставлении в широком контексте этих слов выявляется т акже уродливое осмысление или переосмысление слова человек, его «обезличивание», лишение жизненных и челове­ ческих признаков. Слово человек (и понятие, им выр аж а е ­ мое) «раскалывается» на человек «недолжностной» и «член», причем если первый все же остается человеком, то второй — нет (26, 72, 80). Служебное противопоставляется человеческому: «Иван Ильич... иногда позволял себе, как бы шутя, с м е ш и в а ть человеческое и служебное отношения. Он позволял себе это потому, что чувствовал в себе силу всегда, когда ему понадобится, в ы д е л и т ь одно служебное и о т б р о с и т ь человеческое» (26, 81). Несколько иным 38