ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1971

Характерологично и замечание автора об Анатоле Курагине: «Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера» («Война и мир», т. I, ч. 3, IV). Как бы мимоходом, во вставке, Толстой подмечает человече­ скую растерянность и смущение генерала Багратиона, этого про­ славленного героя Отечественной войны, попавшего с поля битвы б Английский клуб, на торжественный ужин, устроенный аристо­ кратической знатью Москвы в его честь: «Кто-то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи» (Война и мир, т. II, ч. 1 ,Ш) . 12. Вставные конструкции могут быть экономным, но вместе с тем эффективным средством изображения портрета, какой-либо детали его, важной в данном контексте. Как правило, вставка расцвечивается различными тонами субъективного отношения к этому персонажу со стороны автора или другого лица, от имени которого идет повествование: «Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повер­ нулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа и, не обра­ щая внимания на вошедших к ней в ложу, начала, любезно улы­ баясь, говорить с ним» (Война и мир, т. III, ч. 5, IX). «И завтра я бы приехал, и она в своей прическе, с своей этой талией и ле­ нивыми грациозными движениями (я увидал все ее привлекатель­ ное ненавистное лицо) встретила бы меня, и зверь этот ревности навеки сидел бы у меня в сердце и раздирал бы его» (Крейцеро- ва соната, XXVI). «Алеша был малый худощавый, лопоухий (уши торчали, как крылья), и нос был большой» (Алеша Гор­ шок) . Таким же способом может быть отмечена какая-либо деталь портрета, на которой автор останавливает внимание читателя или которая оставила глубокий след в восприятии персонажа: «Особенная эта служба состояла в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого бога, которого он ел4, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие слова [...]» (Воскресение, ч. 1, XXXIX). «Он [Кутузов] был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке» (Война и мир, т. III, ч. 2, XV). 13. При изложении философско-исторической концепции Тол­ 4 Речь идет о вине и хлебе, которые допивал и доедал священник после причастия. 89