ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1971

роли Наполеона в истории и оценке его личных качеств отрази­ лись, в частности, и во вставных единицах: «И без его [Наполеона] приказания делалось то, чего он хо­ тел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искус­ ственный мир призраков какого-то величия, и опять (как та ло­ шадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что-то делает для себя), он покорно стал исполнять ту же­ стокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая была ему предназначена». (Война и мир, т. III, ч. 2, X XXV III).— «...Положим, ежели бы они [Люди, окружающие императора Александра] были способны, можно бы их употреблять,— продол­ жал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его право­ ту или силу (что в его понятии было одно и то же),— но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира!» (Война и мир, т. III, ч. I, VI). Образ Берга (Война и мир), сухого рационалиста, самодо­ вольного карьериста, человека позы и жеста, сопровождается ав­ торской иронией и сарказмом во многих вставных конструкциях: «Переймешь что-нибудь, можешь попросить о чем-нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою счи­ тал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи те­ перь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра)» (т. II. ч. 3, XX). «Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав [...]. Я явился (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства)» {т. I, ч. 3, V II). «Граф, граф! — крикнул Берг, такой же ожив­ ленный, как и Борис, подбегая с другой стороны. — Граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кистр руки, окровав­ ленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари» (т. I, ч. 3, XVII). «Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они — оно,— по­ правился он [Берг],— показали или выказали в этой битве 26-го числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать... Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «россий­ ское войско»),— я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что-нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти... да, мужественные и древние подвиги,— сказал он скороговоркой» (т. III, ч. 3, XVI). яя