ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1971

чувство неловкости и стыда (V, 1), чувство стыда, радости и ужа­ са (II, И ), чувство торжества и светлой радости (V, 6); улыбка знания и тихой грусти (IV, 3), «чувства отвращения и злобы к нему и зависти за сына охватили ее» (V, 30). 2 . Многие фразеологические сочетания, использованные в рома­ не «Анна Каренина», восходят к книжно-романтической традиции и составляют устойчивый фонд поэтической фразеологии 16: море жизни (IV, 18), путь жизни (II, 30), путь добра (IV, 23), узы люб­ ви (VI, 21), искра радости (V, 6), игра оживления (I, 31), свет любви (IV, 15), свет истины (V, 1), свет счастья (V, 15; VII, 15), свет жизни (III, 12), огонь жизни (II, 30), огонь насмешки (II, 34), огонек насмешки (II, 34), сон жизни (I, 2), одр смерти (VII, 14), раны сердца (VII, 30), чаша гнева (IV, 4), голос совести (IV, 22), плоды труда (III, 12) и т. п. Образы, лежащие в основе фразеологических сочетаний, име­ ют длительную традицию бытования в языке. Так, в фразеологическом сочетании чаша гнева используется классический образ чаши как символ скорби и страданья. К это­ му образу, восходящему к церковной письменности, активно обра­ щались писатели и поэты конца X V I II— начала XIX в. Выражение чаша гнева встречается у авторов пушкинской поры, например у Кюхельбекера, А. Шишкова. Употребляя фразеологическое соче­ тание чаша гнева, Л. Н. Толстой не всходил из традиционного русла книжно-литературной речи, ср. у Пушкина: чаша страданья, чаша отрады, чаша наслажденья, чаша сладострастья и т. п. Сочетания с образом чаши встречаются и в библейских тек­ стах, ср.: «...вылейте семь чаш гнева божия» (Откров. 16.1). Л. Н. Толстого как художника характеризует отрицательное отношение ко всякого рода избитым, трафаретным выражениям. Поэтому даже традиционные образы он умеет оживить, сопро­ вождая их таким окружением, что получается целая развернутая картина, чрезвычайно рельефно передающая то или иное состоя­ ние персонажа: «Он [Каренин] не спал всю ночь, и его гнев, уве­ личиваясь в какой-то огромной прогрессии, дошел к утру до край­ них пределов. Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу гнева и боясь расплескать ее, боясь вместе с гневом утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, как только узнал, что она встала» (IV, 4). Таким же традиционным образом, встречающимся еще в цер­ ковной литературе, является образ червя, который используется в современном русском языке в качестве символа при обозначе­ нии чувств и состояний, подтачивающих нравственные силы че­ 16 Ср.: А. Д. Г р и г о р ь е в а . Поэтическая фразеология Пушкина. В кн.: ♦Поэтическая фразеология Пушкина». Изд-во «Наука», М., 1969. 249