ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1971

социальной позиции, среды, в которой формировались их писа­ тельская манера и эстетическое кредо. Все эти факторы без со­ мнения оказывают влияние на сознательный отбор языковых средств. Бесспорно, что исследование принципов такого отбора, осуществляемого каждым значительным художником слова, по­ могает читателю глубже ощутить, ярче осознать «стилистический эффект» его творения. Однако то, что названо здесь 'стилистическим эффектом, слага­ ется не только из сознательно отобранных писателем языковых средств. Художественное произведение хотя бы и выдающихся до­ стоинств не может состоять сплошь из специально, с нарочитой целью введенных в его ткань лексем, идиоматичных и устойчивых сочетаний лексем, синтаксических конструкций. В тексте любого произведения мы найдем и «обычные» черты, характеризующие языковые навыки «образованного слоя общества» в широком смысле этого выражения. Но «обычное» в языке писателя не толь­ ко старинного, но и довольно близкого к нам времени — второй половины XIX века — может оказаться необычным для читателя второй половины XX века. Архаизмы, сознательно введенные А. Н. Толстым в текст рома­ на «Петр I», резко отличаются по своей природе от устарелых слов и выражений, встречающихся в романах JI. Н. Толстого, но в их необычности и связанном с ней стилистическим эффектом, эмоциональным воздействием на современного читателя может оказаться .нечто общее. Мы принимаем концепцию проф. П. Симонова, согласно кото­ рой «эмоции есть отражение мозгом величины потребностей и возможности их удовлетворения в данный момент. Эмоции возни­ кают при рассогласовании между той информацией, которая необ­ ходима для удовлетворения данной потребности, и той, которой субъект обладает»4. Даже такая «микроэмоция», как реакция на какой-либо языко­ вой феномен, также возникает в связи с указанной выше законо­ мерностью. Так, например, следя за диалогом Стивы Облонского и Каренина (IV, 8), мы отмечаем удивительную современность (и вместе с тем, разумеется, точность и ясность) языка: «Прежде чем ты начнешь дело, повидайся с моею женой, поговори с ней. Она любит Анну, как сестру, любит тебя, и она удивительная женщи­ на. Ради бога, поговори с ней!» Во фразе нет ничего архаичного, она может произвести впечатление, будто «Анна Каренина» напи­ сана в 60 годах XX, а не XIX века. Такое впечатление осталось бы незыблемым, если бы далее Стива произнес «Сделай мне одол­ жение!» или «Уважь мою просьбу!», или какое-либо другое выра­ жение, свойственное языку нашего времени. Однако Стива гово­ рит: «Сделай мне эту дружбу, я умоляю тебя!». Такого способа выражения данной мысли мы не ожидали. Пусть в малой степе- 4 П. С и м о н о в . Точность наук и искусство. Неделя, 1969, № 28. 217