ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1971

стики персонажей, представителей рабочих, купцов, крестьян, аристократии, данные иногда только отдельными репликами, в ко­ торых на фоне нейтральной речи возникают диалектизмы, просто­ речие, иноязычная лексика, слова и выражения, подчеркнутой и частой 'повторяемости, создают полифонию голосов толпы, моно­ логи и диалоги героев, их внутреннюю речь. Даже такая стилистически нейтральная категория,, как имя числительное в поэтической речи, несущая и эстетическую функ­ цию, очень своеобразно употребляется Толстым во внутренней ре­ чи Емельяна: «может и точно попанется выигрышный 'билет... Уж что там десять тысяч, хушь бы пятьсот рублей. То-то бы наделал делов. (Разрядка моя.— Е. В.). Как отмечалось выше, очень скромны мечты Емельяна. И пятьсот рублей, которые желает он выиграть, проецируются им: он хочет помочь старикам, приобрести одежду себе и жене, хотя бы временно освободиться от нужды и социального гнета,, рискуя жизнью среди ошалевшей, стонущей, орущей толпы он пробира­ ется к палаткам, где наконец получает прошовый гостинец. Дей­ ствительность обманула его ожидания. И тем более впечатляюще звучит отказ Емельяна от вознаграждения, большого вознагражде­ ния, которое ему предлагается за спасение княжны. Он отказы­ вается от денег, ради выполнения долга человека перед челове­ ком. И вдруг у Емельяна в душе поднялось что-то такое сильное, что он не променял бы на двухсоттысячный выигрыш (стр. 210). Таким образом, пятьсот рублей, десять тысяч, двухсоттысяч­ ный выигрыш — это не просто наименования определенных денеж­ ных сумм, это символы богатства, от которого отказывается Емель­ ян вследствие перелома, происшедшего в его душе. Хотя послед­ ние строки «Ходынки», с одной стороны, утверждают толстовские иллюзии о внеклассовой справедливости, с другой стороны, здесь мы находим идеалы гуманизма. Это те самые противоречия, ко­ торые гениально вскрыты В. И. Лениным в его цикле статей о Тол­ стом. Конец рассказа звучит несколько надуманно. Это отчетливо понимал и сам Толстой. По свидетельству А. Б. Гольденвейзера, это произведение не понравилось Л. Н. Толстому надуманностью взаимоотношений двух центральных персонажей— мастерового и княжны8. Но Толстой был не совсем прав в оценке собственного произведения. Сила рассказа далеко выходит за рамки взаимоот­ ношений мастерового и княжны. Она заключается в обличительном изображении полицейского государства, его чиновников, полицей­ ских, городовых, творящих суд и расправу над народом: величай­ шая трагедия на Ходынском поле, происшедшая из-за глубокого равнодушия и нераспорядительности, непонимания народных нужд и интересов правящими классами дана Толстым на фоне много­ 8 Л. Н. То л с т ой. Поли. собр. соч., т. 38, Гослитиздат, М., 1936, стр. 554. 173