Нам только 60

Часть первая отрезок древесного ствола (норма не на один день), сами, дождавшись очереди на двуручную пилу и тяжелен­ ный топор-колун, своими усилиями превращали бревно в дрова и затаскивали - все до щепочки - в комнату. Сами разжигали печку-голландку. При необходимости некоторые из девчат, рискуя об­ жечь пальцы, ставили в самый огонь котелок с картошкой или с другим каким-нибудь яством (не улыбайтесь, пожа­ луйста: в войну картошечка-то на столе за великое благо почиталась). А почему варили? Да потому, что в студенческой столо­ вой (она была в здании нашего общежития) кормили нас только два раза. И - особенно в 1942-1943 годах - очень скудно. Поверите ли? На завтрак - примитивная солянка из грубых нижних листьев капусты, которые нас возили собирать на поле вслед за совхозными рабочими, срубавшими и увозившими на грузовиках настоящую капус­ ту - кочаны. Сдабривалась студенческая солянка каким-то странным жиром, откровенно припахивающим машинной смазкой... Но ничего, ели соляночку с аппетитом. Всю дочиста. Хлеб получали здесь же, в столовой. По карточкам. И он, вожделенный, безжалостно испытывал наше терпе­ ние, наше умение подавлять в себе аппетит. За завтраком, перед отправкой на лекции, мы этот противный аппетит еще кое-как сдерживали. А уж после лекций многие из нас теряли способность удерживать себя от невероятно силь­ ного желания поесть досыта. И хлеб уминали до конца, пытаясь этим компенсировать недостающие в шах из тех же капустных грубых листьев и в той же солянке питатель­ ные вещества. А что было на ужин? На ужин был кипяточек в громадном самоваре, выставленном на общее пользование: бери во­ дичку без всякой нормы. Благоразумные девчата находили в себе силу воли, чтобы кусочек пайкового хлебушка оставить на ужин. А те, 102