Гуманитарные ведомости. Вып. 2(54) 2025 г

23 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (54), июль 2025 г. алгоритмов не репрессивна, а продуктивна, она создает желания, формирует повседневные практики и определяет социальные и культурные горизонты. Платформы, управляемые алгоритмами, не только подсказывают пользователю, что смотреть или читать, но и формируют структуру желаний, поддерживают определенные культурные коды и образы «успешного», «модного» или «нормального» субъекта. В результате цифровая идентичность формируется в условиях, когда свобода выбора иллюзорна, она всегда уже предварительно структурирована системами автоматического принятия решений. Не менее важным в контексте виртуальной идентичности является вклад американской исследовательницы цифровой культуры Ш. Теркл, которая в работе «Жизнь на экране: идентичность в эпоху Интернета» анализирует то, как интернет-технологии позволяют субъекту создавать множественные «я», экспериментировать с идентичностью, играя с гендером, профессией, возрастом, социальной ролью [12]. Виртуальная идентичность, по ее мнению, становится театром, в котором личность может исполнять разнообразные роли, не привязанные к физической реальности, однако автор также указывает на риски. Такая множественность может привести к распаду устойчивого «я», ощущению внутренней пустоты и кризису идентичности. Субъект, лишенный точки опоры, оказывается втянутым в бесконечную игру образов, в которых исчезает подлинность и глубина личного. Аналогичные мотивы звучат и в русской философии. Например, В. А. Лекторский подчеркивает, что в условиях информационного общества происходит «информационное расщепление» личности, ее дезинтеграция, при которой разные аспекты субъекта оказываются представленными в разных цифровых контекстах. Автор говорит о фрагментаризации идентичности и утрате целостного «я» в условиях постоянного переключения между цифровыми ролями и масками [9]. В условиях формирования новой цифровой онтологии понятие виртуальной идентичности выступает не просто как феномен современного социального взаимодействия, но и как ключевая категория философского анализа субъективности в эпоху постбиосоциального бытия. Совокупность теоретических подходов, опирающихся на работы Ш. Зубофф, М. Кастельса, Д. Харауэй и других мыслителей, позволяет очертить виртуальную идентичность как гибридную, многослойную и амбивалентную структуру, включающую в себя элементы свободы и подчинения, самоконструирования и алгоритмического навязывания форм. Она не столько принадлежит субъекту, сколько разворачивается как поле его формирования, в пересечении потоков власти, цифровых интерфейсов, культурных кодов и технологических диспозитивов. В философском смысле виртуальная идентичность может быть осмыслена как условная точка сборки субъекта в цифровой среде , то есть место, где индивидуальное «я» не обнаруживается, а конструируется заново, посредством множества технических, визуальных и коммуникативных акторов.