Гуманитарные ведомости. Вып. 2(54) 2025 г

183 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (54), июль 2025 г. категории, которая включала в себя и слово, и мышление, и пластические образы. Принято считать, что большинство понятий, образов и категорий основополагающей для европейской культуры эллинской цивилизации Русь получила от Византии – главной хранительницы античного наследия» [11, с. 3]. Отсутствие системы подмечает и Б. А. Успенский, предлагая термин «литургическое богословие» не в прямом его значении, а в качестве духовного элемента культуры [13, с. 279]. Ещё одним важным отличием русской религиозной философии можно назвать человечность, которая противоречит и не уживается с обезличенными принципами западной схоластики. Именно об этом упоминает и Н. А. Бердяев и указывает на различные подходы к ней со стороны католицизма и протестантизма [5, с. 182]. Обострённое чувство нравственности и при этом, не уходящее в недра сентиментализма, подпитывает духовность русской философской мысли. О сердечности русской философии пишет и В. П. Фетисов, проводя прямые параллели между этими понятиями [14, с. 510], в который раз доказывая непригодность западной рациональности для философии и культуры русского человека. Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что русская философская мысль сформировалась в процессе критического осмысления схоластической традиции. Роль и влияние схоластики на русскую религиозную традицию определяют основное направление духовного самоопределения России. Схоластика предложила рационализированную модель человека как «разумного субъекта», опирающуюся на категории логики и рассудочного анализа. Русские мыслители, апеллируя к святоотеческому наследию, разрабатывали целостное учение о человеческой личности, где образ Божий не сводится к логическим способностям ratio. Именно понимание природы Бога и бытия стало ключевым расхождением и причиной критики схоластического учения выдающимися русскими философами. Возник фундаментальный конфликт между западным ratio и живым духовным Логосом, берущим начало на Востоке. Так, Ю. Ф. Самарин проводит системный анализ схоластического понимания человека через призму полемики с католическими влияниями в русском богословии и подвергает критике редукцию человеческой природы к системе логических категорий. А также невозможности целостного святоотеческого понимания образа Божия в принципах схоластически. Продолжает его критику В. Ф. Эрн в своей работе «Борьбе за Логос», указывая на то, что понятие человека как образа Божьего противоречит формальным законами рациональности западной философии. Эрн показывает, что схоластика приводит к «призрачной жизни сознания», где живая человеческая личность заменяется логическими конструкциями. И где объяснимо присутствуют конфликт живого воодушевляющего Логоса и Ratio, неизбежно приводящего в меонизму. Н. А. Бердяев развивает критику схоластики в экзистенциальном ключе, противопоставляя рационализированный образ схоластического человека и понимание личности в