Университет XXI века: научное измерение

Русский язык и отечественная литература. Теория и практика изучения 39 Что касается «контекста общения», то здесь, несомненно, свое место должны занять не только знакомые Толстого по Кавказу и Дунайской армии, по Севастополю, Казани и Ясной Поляне, но и те люди, с которыми Толстой состоял в общении по переписке (даже самой скудной). Привлечение к контекстуальным исследованиям произведений Толстого его эпистолярного наследия началось до- статочно давно и должно быть продолжено путем сквозного изучения писем Толстого этого периода, биографий его адресатов, даже если, на первый взгляд, они не связаны с содержанием биографической трилогии. Мы уже отметили, что педагогический контекст, который обычно изучается применительно к деятельности яснополянской школы, а также к активной работе Толстого над составлением «Большой азбуки» (как называл ее Н. Н. Гусев). Уже и в ранний период подобный контекст, видимо, оказывал влияние на писателя. Здесь мо- жет идти речь не только о проблемахшкольного (гимназического), университетского образования, но и о проблемах домашнего воспитания, причем как в содержатель- ном, так и в общем идейном магистральном направлении (каким образом осуществ- ляется и для чего такое воспитание нужно, какие идеалы должны формироваться у ребенка и подростка). Для биографической трилогии это особенно важно, поскольку в центр повествования поставлена личность одного главного персонажа. Современное толстоведение предполагает изучение всех возможных кон- текстов произведений Толстого. Это в полной мере относится и к раннему пери- оду. Круг таких контекстов едва ли может быть ограничен и подчас может вы- расти буквально из одного намека, зафиксированного в тексте самого произве- дения, в дневнике или письме Толстого этого периода. Рецепция произведений только начинает изучаться, и в этом отношении хо- рошим примером могут служить работы, выполняемые казанскими исследовате- лями под руководством Л. Е. Бушканец [2]. Хотя в свое время авторитетные тол- стоведы подчеркивали, что «без точности фактов и исчерпывающих сведений не может быть и речи об адекватной интерпретации» [1, с. 279], тем не менее, мы должны понимать, что произведение, будучи неотрывно от своего времени, в определенный момент начинает выходить далеко за его границы, а в некоторых случаях даже отрываться от них. Толстой – писатель такого масштаба, который весьма способствует пере- осмыслению его произведений каждой новой эпохой. Конечно, для историко- биографического плана это не слишком важно, но для плана бытования текста в пространстве читателей, для плана рассмотрения литературы как «школы жизни» такой аспект, несомненно, перспективен. Нужно обратить внимание на то, что рецепция произведений молодого Толстого началась буквально со следу- ющего дня опубликования повести «Детство», которое стало событием (это ши- роко известно) для российского читателя. Восприятие этой повести современни- ками проанализировано достаточно подробно. «Отрочество» и «Юность» в этом отношении разобраны значительно меньше даже применительно к современной их публикации рецепции. И у этого также есть свои причины, обусловленные их «меньшей удачностью» по сравнению с «Детством» в так называемом идейно- художественном плане. Но это вовсе не означает, что откликов на них не было, и все они должны быть в настоящее время внимательно рассмотрены.