IV Милоновские краеведческие чтения

70 «Лермонтов. Герой нашего времени. Тамань. Очень большое». В особом почте- нии у писателя была глава «Тамань», которую он назвал вершиной русской прозы: «“Тамань” Лермонтова – есть высшее, совершеннейшее создание рус- ской прозы, – высшее, чем “Капитанская дочка” и “Война и мир”» [3, c. 61]. Жанровые черты «Журнала Печорина», искреннее повествование, рефлексия, оценка собственных поступков отражены в толстовской «Исповеди». В днев- никовых записях явно читаются «печоринские» настроения и размышления: «Я понял, что если я хочу понять жизнь и ее смысл, я не должен жить жизнью паразита, но должен жить реальной жизнью, принимая смысл, данный жизни настоящим человечеством, и растворяясь в этой жизни» [7, с. 147]. Пути писателей пересеклись и на Кавказе: через 11 лет Толстой посещает Кизляр, Терек, Пятигорск, Тифлис, в его дневниковых записях появляется все больше рассуждений и попыток осмыслить творчество предшественника. В натуралистическом описании войны все более ощутима связь с Лермонто- вым. Согласно замечанию Д. С. Мережковского, «Валерик» Лермонтова – «пер- вое во всемирной литературе явление того особенного русского взгляда на вой- ну, который так бесконечно углубил Л. Толстой» [2]. Стихотворение лишено восточного колорита, как в «Кавказском пленнике», ярких описаний природы, как в «Мцыри», романтического тона, как в «Герое нашего времени». Рассказ Толстого «Набег» тяготеет к лермонтовским традициям описания живости и жестокости военных событий: трагические смерти, повествование от первого лица, спокойствие и равнодушие природы. «Кавказские» образы Лермонтова «прочитываются» в персонажах Толстого: Максим Максимыч – очевидный прототип Хлопова из «Набега»; Грушницкий – прообраз поручика Розенкранца; джигиты воссозданы по собирательному образу лермонтовских горцев. В пове- сти «Казаки» в описании главного героя «процитированы» одновременно и Пе- чорин, и сам молодой Толстой: молодой дворянин рано лишается родителей, душевные терзания и нравственный тупик приводят его на Кавказ. В конце концов, и Оленин, и Печорин – «лишние люди», страдающие от собственного эгоизма, саморазрушения. Лермонтов, подобно Толстому, исследует тему внутренней борьбы челове- ка, погружаясь в глубокие экзистенциальные размышления о существовании, свободе и смысле жизни. В его поэзии часто встречаются герои, в которых сли- ваются страсть и страдание, отражая не только личные переживания автора, но и универсальные человеческие проблемы. Так, образ Мцыри становится симво- лом стремления к свободе, в то время как «Демон» олицетворяет вечное проти- воречие между духом и плотью, между светом и тьмой. Толстой же, используя более широкий художественный арсенал, разрабатывает концепции этики, мо- рали и любви, углубляясь в социокультурный контекст своего времени. Его ро- маны, как «Война и мир» и «Анна Каренина», становятся пространством для дискуссии о человеческих отношениях и значении индивидуального выбора. В этом контексте можно рассматривать Лермонтова как предшественника, ко- торый задавал тон для более поздних размышлений Толстого. Однако Лермон- тов, обладая уникальным даром передавать внутренние переживания, создает поэтические образы, которые становятся архетипом для русской литературы.