Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №1 2004

№ 1, 2004 ВЕСТНИК ТГПУ им. Л. Н. Толстого (aggere conspicuus: 425); наконец, отсутст­ вуют подобные маркеры в речи солдат. Таким образом, речи, которыми обуслов­ лен следующий сюжетный узел (речью Юпитера - нисхождение Феодосиев, речью Феодосия Комита - воинский пыл Гоно­ рия, речью Гонория - энтузиазм солдат), речи, содержащие волеизъявление и уве­ щевание, направлены сверху вниз, и это движение троекратно. В заключение мы хотели бы вер­ нуться к старой теме числовых закономер­ ностей в клавдиановских композициях. На числовую символику у Клавдиана обращал внимание еще Т. Бирт, применительно к Gild, указавший на следующие факты: речи прекращаются на ст. 200 (там заканчивает­ ся речь Африки), а речь Гонория (427 sqq.) содержит 40 строк (Claudianus 1961, CCXVIII sq.). Кэмерон счел наблюдения Бирта по части клавдиановской numerical composition «преувеличением» [1, 295], а соответствующая глава в классической ра­ боте Э.Р. Курциуса в связи с Клавдианом упоминает лишь о его 100-строчном опи­ сании Апона [3, 503]. «Олимпийская сце­ на» содержит три речи, общим объемом 165 строк; «диалоги в императорских дворцах» содержат дважды три речи («вос­ точная» и «западная» сцены)2, общим объ­ емом 171 строка; финальная часть содер­ жит две речи, Гонория воинам и воинов друг другу 3, общим объемом 56,5 строк. При этом объем речевых партий в первых двух частях приближается к одной трети общего объема поэмы (526 / 3=175,3), а речевые партии третьей части в три раза меньше, чем в первых двух, и приблизи­ тельно равны одной девятой общего объе­ ма поэмы (58,4 строки). Нам кажется, что треугольные композиции, описываемые М. Робертсом там, где он сопоставляет изобразительное искусство с конструк­ тивными принципами поэзии (см. напр., [4, 98 ff.]) находят аналог не столько, скажем, в олимпийской сцене или сцене Аркадия с отцом, сколько вообще в склон­ ности Клавдиана к четким числовым структурам. Если общий тезис, с упомина­ ния которого мы начали эту статью, верен, то геометризм композиций, надо полагать, неизбежный спутник преимущественной заинтересованности в разработке эпизода. Примечания 1. Ср. функции сходных слов и образов благотворного восстановления в зачинах панегири­ ков ( III Cons. 6; IV Cons. 1,4; VI Cons. 1, 2, 4, 10), при описании возобновившихся оракулов (III Cons. 117 sq.; IV Cons. 147 sq.), законотворческой (IVCons. 505 sq.), военной (IV Cons. 464 sq.; Gild. 1, 5), об­ щеполитическойдеятельности (III Cons. 184; VICons. 38). 2. Есть, однако, композиционная граница, накладывающаяся сверху на это деление, как бы альтернативное членение: четыре речи «вещей ночи» (IV-VII) и три следующие (VIII-X). Жиз­ ненный цикл в олимпийском эпизоде (старость, сменяющаяся молодостью), коррелирует с днев­ ным циклом в сценах, связанных с двумя Феодосиями (ночь, ст. 213 сл., сменяющаяся зарей, ст. 348; ровно посередине этого фрагмента находится «золотой стих» 280, о котором мы говорили выше). То, что связано с Гонорием, от речи Стилихону до речи солдатам, замкнуто в предвестья - от «предсказаний» (praesagia: 355), приходящих ему во снах, до «знаменья» (omina: 467), следую­ щего за его речью к солдатам. 3. Речь воинов распределена по четырем фрагментам, варьирующим оппозиции ‘единствен­ ное vs. множественное число’ и ‘первое vs. второе лицо’: - перережьте тросы (488) - мы (sc. ‘включая вас’) пойдем наГильдона (489); пусть нас несет буря (490); я хочу вонзиться кораблем в землю (491); - вы наблюдаете, будет ли... (492 сл.) - Пусть будет, но я... (493-501). Хиазм, в который помимо противопоставления лиц втягивается и противопоставление конструкции с si ‘не... ли’ и серии conj. concessivus;