ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2012

51 этого приема состоит в том, чтобы передавать подробности, сопутствующие тому, что описывается или изображается». Эта сверхописательность создает ощущение реальности без самой реальности, когда костюмы и декорации в любом воплощении призваны замаскировать ошибки сюжетной линии, неточность передачи исторических событий и т. д., как обилие блесток и кружев в вульгарном платье прикрывает огрехи кроя. Четвертым приемом имитации искусства, по Л. Н. Толстому, является занима- тельность, которая может выражаться и в запутанности сюжета, и в пристальном внимании к деталям, описываемым с особой обстоятельностью, и в приемах изо- бражения, когда их выбор осуществляется с сознательным стремлением к усложне- нию восприятия. Выбор такого пути, как и при создании произведения-коллажа, о чем говорилось выше, может сказаться на исходном результате творчества как по- ложительно, так и отрицательно. По мысли В. В. Кандинского, «Все средства святы, если они внутренне необходимы. Все средства греховны, если они не исходят из ис- точника внутренней необходимости» [1]. Этим и объясняется возможность создания с помощью одного и того же приема как истинного произведения искусства, спо- собного существовать вечно за счет проявления в нем все новых смыслов при со- прикосновении с новым контекстом, так и плохой пародии на него, богато декори- рованной однодневки. О третьем приеме подделывания искусства стоит сказать особо, ибо именно он на данный момент используется с особым размахом и даже начал восприниматься зрителем и читателем как своего рода достоинство произведения, придающее ему особую ценность и, в конечном счете, являющийся целью, ради которой «произве- дение» и создавалось. Л. Н. Толстой так говорит об этом приеме: «Третий прием – это воздействие на внешние чувства, воздействие часто чисто физическое,– то, что называется порази- тельностью, эффектностью. Эффекты эти во всех искусствах состоят преимущественно в контрастах: в сопоставлении ужасного и нежного, прекрасного и безобразного, гром- кого и тихого, темного и светлого, самого обыкновенного и самого необычайного». Не- возможно точнее описать состояние современного искусства, особенно в его кинемато- графической составляющей. И тем более удивительно, что Л. Н. Толстой в конце XIX века заметил эту тенденцию и дал ей характеристику, как искусный врач по незна- чительным симптомам может определить болезнь в самом ее начале! Сейчас, если предпринимаются попытки осмыслить и воплотить значительное по своему смыслу содержание, вся деятельность ограничивается работой над фор- мой, украшением ее различными спецэффектами, которые должны усилить впечат- ление и помочь восприятию содержания. На самом же деле они абсолютно засло- няют собой это содержание и отвлекают все внимание на себя, а также создают ощущение, что у создателя данного произведения просто не хватило сил для дости- жения поставленной цели, и поэтому он решил обойтись конструированием внеш- него впечатляющего фасада, который прикрывает пустоту, таящуюся за ним. Таковы современные фильмы и литература ужасов (со Стивеном Кингом во главе) и так называемые «боевики», в которых основной акцент ставится на изобра- жении и смаковании насилия во всех его видах. Если говорить о мистике, то сколь более проникновенен рассказ «Вендиго» (The Wendigo, 1910) Э. Блэквуда, нежели «Девочка, которая любила Тома Гордона» (The Girl Who Loved Tom Gordon, 1999) С. Кинга с парадом натуралистических описаний (хотя, по сравнению с остальными произведениями данного автора, количество их здесь довольно невелико). Сопос- тавление этих произведений приводит к мысли, отнюдь не новой, что абсолютная тишина порой куда страшнее откровенно жутких воплей.