ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

225 есть единственное и величайшее таинство: сознание себя (Бога) в другом. Только бы понимать это Таинство » (58; 76). И поэтому писатель, проникая к духовным первоосновам человеческой природы, психологически точно и убедительно воплощает закономерности нравственного становления человека, вступающего в коммуникативные отношения с миром и реализующего тем самым духовную ипостась Всего или же замыкающегося в самом себе как части Всего . В связи с этим писателя интересует «сам психологический процесс, его формы, его законы, диалектика души» [Чернышевский; 334]. Содержательность внутренней жизни, уясняет Толстой как художник, характерна для тех, кто открыт миру и осознает в себе, своей природе, преломление Божественной воли, и потому Пьер, пытающийся понять поведенческие мотивы Анатоля в истории с Наташей, пытается его вразумить: « Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей » (10; 367). Однако это еще предстает постигнуть всякому, приходящему в этот мир, и поэтому в художественном сознании Толстого выстраивается единый для его произведений сюжет − духовное преображение и воскресение человека. Князь Андрей Болконский, по-христиански простивший Анатоля Курагина, с которым он наконец-таки встретился после смертельного ранения, попросил доктора достать Евангелие. Вслед за тем он увидел рядом с собой взволнованную произошедшим Наташу, однако ощутить себя частью Всего , при всем глубоком осознании им благодатного спасения от погибели, он не смог добиться представления об очевидности предназначенного ему, как ни пытался. Для постижения истины жизни он был помилован Провидением на Праценской горе, когда усомнился в своих идеалах и задумался об истинной духовной опоре. Перед смертью князь Андрей не смог согласиться с тем, что ему, « частице любви », предстояло « вернуться к общему и вечному источнику » (12; 63), поскольку, осознавая себя только лишь Всем , он так и не сумел почувствовать себя частью Всего , без чего жизнь предстает как « верх безумия » (57; 156). Пьер Безухов, полагавший, вернувшись в Россию, что « для общего блага » можно пожертвовать « жизнью одного человека » (9; 24), в отличие от князя Андрея Болконского, переживает духовное преображение, испытав чувство предначертанной ему слаженности себя как части Всего со Всем в его духовной многомерности и неисчерпаемости: «Он, не умел прежде видеть великого, непостижимого и бесконечного ни в чем <…> теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем» (12; 205−206). Единство антропологических воззрений Толстого порождает поистине сквозной сюжет его произведений – художественное постижение человеком самого себя в единораздельной целостности и полноте его духовной природы как Всего и части Всего . Самоопределением человека в мире Божьем объясняется, что