ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2008г.Ч1.

220 отдельного существа, к сознанию себя Всем, не раздельным, единым, свободным, всемогущим существом – Богом » (57; 120). Сосредоточенность позднего Толстого на художественно-философском освоении единораздельной целостности человеческой природы представляет собой концептуальное развитие наблюдений над духовной природой человека в ранний период творчества, так что взвешенные положения Толстого, художника и мыслителя, следует рассматривать как квинтэссенцию антропологических изысканий, ознаменовавших его личностное и творческое самоопределение. В 1847 г., начиная вести Дневник, Толстой указывает на исконные и незыблемые приоритеты в жизненных исканиях человека: « Отделись человек от общества <…> Оставь действовать разум <…> образуй твой разум так, чтобы он был сообразен с целым, с источником всего, а не с частью » (46; 4). Толстой отвергает как противоестественный человеческой природе индивидуализм, поддержанный нигилистическими настроениями наступающей поры духовной смуты: не получивший ни православного образования, ни воспитания, он, вступая в жизнь, опирается на эмоционально-интуитивное усвоение духовной традиции отечественной культуры и высказывает вполне очевидные с христианской точки зрения суждения о двуплановости и внутренней целостности человеческой природы. Для молодого Толстого вполне ясно, что предназначение человека не в противостоянии миру и не в своевольном его переустройстве во имя социальной справедливости, цель достижения которой подчинена утверждению общественно-политических установок и не соотносится с нравственно-этической составляющей жизненных исканий человека, освоенных во всей исчерпывающей полноте и многомерности христианским учением. В «Войне и мире», посвященной художественно- философскому освоению духовных доминант отечественной культуры, Толстой убедительно показывает, что даже в пору нравственно- социальных испытаний и искушений « данною нам Христом мерой хорошего и дурного нет неизмеримого » (12; 165) и « каждая личность носит в самой себе свои цели <…> чтобы служить недоступным человеку целям общим » (12; 246). Для позднего Толстого в плане постижения сакральных глубин человеческой природы представляется особо значимым обоснование выдвинутых им ранее положений об исконной сопричастности каждой личности к универсальным началам бытия, Божественного по своей сущности. В антропологии Толстого остается непреложным понимание внутренней целостности человека: « В сознании себя отдельным существом и жизнь, и всякое живое существо сознает себя подчиненным общим и своим законам » (56; 148); « Человек знает только то, что он Все и вместе с тем отдельное существо » (57; 115. См. также 57; 232 и 89; 51 и 157). Различая ум и разум , благодатное тяготение которого к «источнику