ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.2.

J&S XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 2 жизни графа Многие мифы и легенды о нем оказались развеянными пове­ ствованием Перфильевой; одна из них — о его семейном счастье. Так, долгие годы считался бесспорным тезис биографаФ. Толстого: «Авдо­ тья Максимовна оказалась женщиной энергичной и преданной своему мужу. Очевидно, только такая жена могла с ним ужиться: едва ли женщина его же круга могла бы вынести его крутой и своевольный нрав». Чтобы представить, что было на деле, достаточно привести отрывок из введен­ ного дочерью в повесть письма Ф. Толстого к жене, доказывающего, что супру­ гов разделила пропасть: «...ты решительно меня не понимаешь и понять не можешь. <...> Разлучили нас с тобою твой адский нрав, может быть, я сам же виноват, но зато понес сильное наказание, но потому не упрекаю тебя, но вместе жить с тобою не достает сил. <...> Характер твой совершенно испори тился, а сердце ожесточилось. Еще раз повторяю, что нет возможности бьггь нам вместе»,— писал он в последнем известном письме к ней [12]. В приводимых С. Л. Толстым письмах конца 20-х годов другу кня­ зю В. Ф. Гагарину Ф. И. Толстой сообщает, что остыл, состарился, имуще­ ственные дела его плохи, и он живет не в Москве, а в своей деревне, в совершенной скуке и грусти. Костромской писатель В. Бочков отмеча­ ет, что граф стал тогда «надолго уезжать в кологривские имения матери». Глубокой драмой его жизни было то, что, кроме двух дочерей, его дети рождались мертвыми или умирали в младенчестве. Еще тяжелей стала его жизнь со смертью в 1838 г. семнадцатилетней дочери Сарры, талан­ тливой поэтессы. В письме Вяземскому от 7 июня 1830 г. он сообщает: «...из деревни своей не выезжаю». Знакомый Толстого по военной службе И. П. Липранди в записках свидетельствует, что в последние годы жизни Толстой во время одной встречи в Москве обещал ему «летом в деревне показать свои записки, как оказывалось, верные с моим рассказом. В следующий раз я привез свой дневник, но графа уже не стало...» [13]. Исчезновение не только каких-либо записок, но вообще семейного архива Ф. И. Толстого, включая и рукопись повести его дочери, иногда называют последней загадкой жизни Американца. В одном из рассказов молодого тогда писателя М Вострышева (см. в кн.; Старомосковские жители.— М , 1988) в ы р а ж е н е ст е ст в е н н ы й интерес нашего современника к Ф. Толстому, и надежда на то, что «досто­ верная хроника жизни нашего персонажа окажется не менее легендарной, чем легенды о нем»: «...потомки не прочитали его записок — то ли их с другим хламом вымели за порог, то ли они и по сей день пылятся где- то на архивной полке. Прочтем ли мы их когда-нибудь? 288