ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2003г. Ч.2.

Хайдеггер берется за переосмысление проблемы «Бытия» как таково­ го. Разыскание Хайдеггера разворачивается в двух главных плоскостях — метафизической и филологической. В метафизической плоскости Хайдег­ гер рассматривает проблему «Бытия» через призму своего знаменитого понятия «Da-sein» — присутствия, бытия-вот, бытия-сознания. «Присут­ ствие — это то, что, с точки зрения существ, происходит с ними между рождением и смертью: не будучи сущностью ( “что-тостью” — то есть тем, что составляет суть вещи, совокупность ее существенных свойств, субстанциональным ядром самостоятельно существующего сущего — многообразия, в котором бытие является идентичным. — В. Я.), не будучи чем-то предданным или трансцендентным, “Бытие” как “Da-sein” — это программа, которую мы ставим перед собой, когда мы настроены на природу нашего собственного бытия и больше не воспринимаем его смысл как нечто само собой разумеющееся» [10 ]. Присутствие — это бытие, для которого само Бытие есть предмет спора. Отсюда вытекает хайдеггеров- ская идея «брошенности» как одного из экзистенциальных свойств Бытия: «Da-sein» не имеет никакой стадии (следовательно, не имеет истории), на которой оно бы предсуществовало,— оно обнарркивает себя находящимся «всегда уже» (начиная читать повесть Толстого «Детство», мы воспринима­ ем ее мир именно всегда уже существующим, мы воспринимаем этот мир именно так даже несмотря на то, что начало повести совпадает с пробркде- нием — «пробркдением-рождением» — героя). Однако «брошенность» предполагает бережное и тщательное возде­ лывание человеком собственного его бытия. Это очень напоминает Бахти­ на; и препятствие, на которое наталкиваются его и Хайдеггера теории, одно и то же, а именно проблема человеческой конечности. Но если для Бахтина сознание нашей смертности заставляет нас понять, что жизнь или бытие должны состоять в противоположности смерти, в радостной «незавершимо- сги», то у Хайдеггера — трагическая нота: «В присутствии постоянная “не- целость”, находящая свой конец со смертью, неустранима» [11]. «Незавершимость», незавершенность — отличительная черта тол­ стовских текстов. П. И. Бартенев, наблюдавший за печатанием «Войны и мира», как-то не выдержал и написал Толстому: «Вы бог знает чт0 делаете. Этак мы никогда не кончим поправок и печатания... Ради бога, перестаньте колупать». Вот как комментирует это Б. М. Эйхенбаум: «Тол­ стой “колупал” свои рукописи и корректуры не потому, что добивался осо бого эстетического совершенства, как это делал, например, Флобер. Основ ная причина была в том, что он непрерывно менялся, непрерывно реагир0 XXIX Международные Толстовские чтения. Часть 2 224