ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК 2002

XXV II Международные Толстовские чтения С другой стороны, глубокий реализм Толстого не предполагает ис­ пользование термина «иномирье» в его произведениях. Корректнее здесь говорить о «другой реальности». Поясним вышеизложенное. Лев Николаевич даже термин «фантастика» употребляет осторож­ но и крайне редко использует фантастические приемы. Единственным произведением, которое было названо у Толстого фантастическим, являет­ ся «Холстомер>. Но именно Софья Андреевна дала такой подзаголовок повестив; ранн§м.'В»рвднте! «Опыт фантастического рода 1861 года», асам Лев Николаевич вычеркнул ату фразу, как «нехорошо написан­ ную», и заменимее посвящением А, АсСтаховичу' П, 369]. Это, скорее, попытка взглянуть на жизнь глазами стороннего наблюдателя, нежели сознательное фантастическое творчество. Спецификачудесного во время Толстого состояла в том, что фантастикой становится бурное развитие уже изученного мира, т. е. техногенная ци­ вилизация (произведения Ж. Верна). Недовольство Толстого этим миром приводит к его «моделированию», когда имеет место не художественный вцмысел (1-й уровень абстракции), а построение идеала (второй уровень абстракции), что и сближает некоторым образом Толстого с романтиками 1-й половины XIX в. Следует добавить, что оба этих уровня входят в рамки общего закона искусства — отражение действительности в образах. Так мы вплотную подошли к следующему вопросу: в чем же раз­ ница между «иномирьем» и «другой реальностью»? Во-первых, «другая реальность» не исключает «первую реальность», т. е. «настоящую». Более того, она является целью развития этой «первой реальности». Толстой не бежит из жизни путем создания вымышленного мира. Предполагается, что человечество все равно придет к осознанию об­ щечеловеческих ценностей, и задача автора — указать кратчайшую дорогу. Во-вторых, «другая реальность» напрямую связана с жизнью, об­ щественными идеями. В-третьих, отличия между «первой» и «второй реальностью» каса­ ются, по мнению Толстого, только временных характеристик, т. е. за идеал принимается прошлое. А ведь однажды оно уже было реальностью, «настоящим». Поэтому идеальный мир уже создан и нет необходимости творить его заново полностью. Романтики ж е 1-й половины XIX в. стре­ мились «очиститься» от грязи этого мира и создать новый, который бы ничем не напоминал свой антипод. И, наконец, последнее: Толстой разочаровывается не в реальности («пер вой»), так как бегство от любой реальности немыслимо для реалиста. 116