ТОЛСТОВСКИЙ СБОРНИК №9 1992г

глаза, которые внимательно, проницательно и спокойно смотрели в глаза другим людям". Здесь нет цветовой характеристики, и не по1- тому, что автор не замечает этого признаке или не нашел доста­ точно удачного определения. По всей видимости, основная черта, которая, по замыслу автора, должна привлекать в персонаже, - особый склад ума свободолюбивого горца, по собственной воле по­ павшего в русское общество, не сразу понявшего, что совершил ошибку. Что касается персонажей из русского общества, то для них ре­ ализация детали "глаза" не рбязательна, иногда она вовсе отсутст- вунт. Лишь дважды (один раз эпизодически) эта деталь отмечена как бы вскользь, но чрезвычайно точно: "Сама княгиня Марья Васильевна, крупная, большеглазая, чернобровая красавица, сидела подле Полто­ рацкого"; "Кудрявый же, зостроглэзый сынок Марьи Васильевны, ко­ торого мать называла Булькой, стоя возле матери, не спускал глаз с Хаджи-Мурата". Весьма удачно передан характер, манера поведения ребелка через малоупотребительное слово разговорного характера "востроглазый" - с бойкими, живыми глазами. Чем же объяснить то, что деталь "глаза" при описании внешне­ го вида применяется избирательно, в преобладающем большинстве по отношению к горцам? В первую очередь, надо исходить из реальной действительности: выразительность и черный цвет глаз - это самоа яркое в облике кавказца. Во-вторых,.на наш взгляд, в повести портретная характеристика с описанием глаз дана героям, наиболее близким автору. Это не всегда любовь, но сочувствие, благоволение, стремление понять душу человека, весьма далекого от обычаев и нра­ вов общества, в котором живет автор, и даме идейно враждебного русским людям. Будучи участником кавказских военных событий, Тол­ стой знал не понаслышке, что горцы при всех человеческих достоин­ ствах отличались дерзостью, жестокостью и коварством не только по отношению к русским, но и по отношению к своим соплеменникам. По­ чему же в повести главный герой, представитель противоборствующей силы, так облагорожен, показан почти исключительно с положитель­ ной стороны? Ответить на этот вопрос довольно трудно. Сам Толстой был весьма далек от мысли анатомировать не только душу и помыслы писателя, но и его труд, страшно не любил вопросов о его творчес­ ких планах или о неоконченных вещах. В этом отношении интересно его высказывание в трактате "Что такое искусство?": "Толковать произведение художника нельзя. Вели бы можно было словами растол­ ковать то, что хотел сказать художник, он и сказал бы словами. А 90