Л.Н. ТОЛСТОЙ КАК ПЕДАГОГ 1966 г.

ния. в них больше ясности, твердой уверенности, они более осознаны; «Теперь ему было ясно, как день»; «ясно совершенно»; «ясно было, что все то, что счи­ тается важным и хорошим, все это ничтожно и гадко, н что весь этот блеск, вся эта роскошь прикрывает преступления старые, всем привычные, не только не наказуемые, но торжествующие и изукрашенные всею тою прелестью, которую только могут приду­ мать люди» (13, 370). Внутренняя жизнь Нехлюдова, отраженная в пси­ хических состояниях, выразительно выступает в от­ крытиях истины или же удалении от нее, в заблуж­ дениях и прозрениях. При этом важно подчеркнуть, что познание мира для Нехлюдова (как и вообще для толстовских героев) не является просто созерца­ тельным. Оно соединяется с оценкой явлений дейст­ вительности, нередко с преодолением привычно­ косного, ложного, несправедливого, а подчас и с отказом от признанных принципов жизни. И это важ­ ное положение свидетельствует о том, что психиче­ ские состояния отражают не просто переживание, но и характеризуют деятельность человека. «Не.хлюдов чувствовал, что в этом отказе ее была ненависть к нему, непрощенная обида, но было что-то и другое — хорошее и важное. Это в совершенно спокойном со­ стоянии подтверждение своего прежнего отказа сразу уничтожило в душе Нехлюдова все его сомнения к вернуло его к прежнему серьезному, торжественному и умиленному состоянию» (13, 198). Наконец, Толстой описывает состояния, связанные с напряжением в принятии решений — волевые пси хические состояния, отражающие либо колебания, ра­ стерянность, нерешительность, либо самопожертвова­ ние, решение (часто надуманное), знаменующие какой-то поворот в развитии личности, приводящий в движение весь душевный механизм. «...На него на­ шла минута колебания. Опять тот искуситель, кото­ рый говорил вчера ночью, заговорил в душе Нехлю­ дова, как всегда, стараясь вывести его из вопросов о том, что должно сделать, к вопросу о том, что выйдет из его поступков и что полезно...» (13, 152). Или: «С завтрашнего дня новая жизнь. Прощай, старая, и совсем»,— записывает в своем дневнике Нехлюдов. 96